Новые врата города

В Екатеринбурге после реконструкции открылось здание вокзала, проект которого номинирован на Госпремию 2002 года

Марина НАЗАРОВА

За последние годы мы успели привыкнуть к строительному буму, стремительно меняющему облик многих российских городов. Новые представительства естественных монополистов и финансовых магнатов растут с феерической быстротой. Сложнее с объектами так называемого социального назначения. Все они по преимуществу достались нам от прежней жизни. Все, чем привыкли пользоваться обычные граждане, незаметно ветшает, требуя хозяйственной заботы и средств из государственной казны.

Поэтому отдельные случаи реанимации общественных сооружений вызывают законное уважение. Недавно в Екатеринбурге закончили реставрировать старый вокзал, чем привнесли в повседневную жизнь горожан совершенно несвойственное этому месту чувство радости. И еще гордости. За родные пенаты. Теперь старое здание железнодорожного вокзала стало напоминать старинное. Под сводами раздается инструментальная музыка. Серьезные девушки в концертном облачении виртуозно выводят каденции и ноктюрны. А в облике всего здания проступили родовые черты классики. Тонкий ажур лепнины, благородный мрамор, парадный свет хрустального стекла, живописные плафоны. Лейтмотив старинного вокзала-концерта. Неспешный ритм благообразно текущей жизни там, где ее меньше всего ожидаешь увидеть.

Авторский коллектив, трудившийся над новым обликом вокзальных павильонов, нашел соломоново решение. Что делать с руинами советских флагманов? Загипсованным вдоль и поперек былым великолепием «архитектуры 30 — 50-х годов»? Как вдохнуть в них современную жизнь? Самое логичное — это сыграть в благородный ретроспективизм. Шагнуть в прошлое, усилив эхо классических реминисценций. Вежливо «состарить» грубоватую «советскую классику», превратив ее в подобие художественной «старины». Добавив в этот коллоидный раствор из ордерных элементов возвышенных чувств и лирических красок. Надо признать, что выглядит подобная имитация вполне искренне, убедительно демонстрируя современное превосходство античного чувства меры. Служебные функции здания в целом сохранились, просто к нему добавился выстроенный рядом новенький терминал, взявший на себя большую часть производственных тягот. Однако со стороны города его не видно, поэтому градообразующее начало осталось за исторической частью.

В масштабе скромной советской застройки все здание с деликатно подсвеченной колоннадой смотрится изящным памятником. Брутальность, доставшаяся ему от двух прежних реконструкций конца 1930-х и начала 1960-х, исчезла. Время удачно наложило свою ретушь, сохранив главное — эстетику порядка. И ощущение умиротворенности. Обычная жизнь на фоне искрящихся хлопьев снега под мелодичное мурлыканье «поезд Москва — Пекин...» только дополняет идиллическую картину.

Есть еще аргумент в пользу такого варианта переосмысления «архитектуры 30 — 50-х». В случае с Екатеринбургом, городом, небезосновательно ностальгирующим по европейской солидности, историческая репрезентативность архитектурных впечатлений воспринимается чем-то вроде производной от возраста респектабельности, когда хочется подчеркнуть свою состоятельность и платежеспособность, сославшись на вечные ценности.

Впрочем, любые отсылки к классическим образчикам не были бы столь убедительны, если бы всю концепцию не дополняли монументальные панно, украсившие своды двух парадных залов. Тем самым придав пространству интерьеров еще большее сходство со старинными прототипами. Да и сам жанр академических штудий обязывает к аналогиям. Десять авторов, объединенных стенами местного художественного комбината — Виталий Беляев, Леонид Воврженчик, Борис Волознев, Леонард Гусев, Василий Дьячков, Спартак Зиганшин, Игорь Симонов, Игорь Набойченко, Сергей Титлинов и Юрий Ужегов, — воспроизвели 12 фресок на тему истории Урала. Пожелав этим фактом выставить своеобразный заслон наивному прозелитизму в отношении отечественной истории и тем более истории края. И сделали это не без некоего чувства мессианского просветительства, превратив стены общественного сооружения в подобие учебника истории. Для чего выбрали, на их взгляд, самые живописные картины. Оставим за авторами право на самобытность.

Русские первопроходцы и купечество на транссибирских дорогах к берегам Тихого океана, в Забайкалье и Китай, горнодобывающая и перерабатывающая индустрия, поставляющая чуть ли не всю периодическую таблицу, ядерные рубежи и космос. Закономерно, что драматичные перипетии ХХ века прочитываются живее, чем вся предшествующая хронология «приращения России Сибирью» от Ермака до времен «золотой лихорадки». И не потому, что неинтересно, просто событийная канва ХХ века многолюднее, судьбоноснее и портретнее.

Действительно, главное — люди. Кто только не связывал свою жизнь с Уралом! Ученые и артисты, политики и государственные мужи. Художнику же вдвойне интересно и актуально осознавать эти места в роли символического перекрестка, точки, где встречаются два континента — Европа и Азия. Именно это и увидят все вступающие под своды обновленных городских врат



[/MORE]